{jcomments on}02 мая 2016 г.

9 - 10 мая исполняется 244 года, с тех дней, когда в 1772 году через Яблоновый хребет и Арахлейские озера вблизи Читы прошла экспедиция Императорской Академии наук под руководством немецкого и российского ученого-энциклопедиста Петра Симона Палласа. Паллас внес существенный вклад в мировую и российскую науку, в дело географического изучения России. Его экспедиционные труды до сих пор остаются востребованными источниками знаний о исследованных им областях, а имя увековечено в латинских названиях многих растений и животных. Забайкальское отделение Русского географического общества увековечило имя Палласа в названии водораздельной горы на Яблоновом хребте (Водораздельная гора - гора Палласа).

Интерес представляют и заметки Палласа о водоразделе Яблонового хребта. В этой связи привожу два отрывка из его книги, в которых он рассказывает о своем путешествии через Яблоновый хребет и особенностях  рыбного населения водоемов по разные стороны Яблонового хребта.

 Из предисловия к книге

Сколь ревностно я в моей науке справедливость наблюдаю, (да может быть к моему нещастию и слишком), столь во всем оном описании моего путешествия я не выступал из нея ни наималейше: ибо по своему понятию взять вещь за другую и уважить больше, нежели какова она есть в самом деле, где прибавить, а где утаить, я щитал за наказания достойной проступок против ученого свету, наипаче между натуралистами, где известно, что важное или полезное что открыть не состоит во власти естествонаблюдателя; он ничего более не может, как благоразумно и тщательно рассуждая, предать нам свое точнейшее наблюдение, но и к оному еще случая искать должно.

 

Петра Симона Палласа,

Медицины доктора, натуральной итории Профессора, Санктпетербургской Императорской Академии Наук и Вольного Экономического общества, Римской Имератории Академии, Королевскаго Аглинскаго собрания и Берлинского естестовиспытательного общества члена

ПУТЕШЕСТВИЕ

по разным провинциям

РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

Часть третья

половина перьвая

1772 и 1773 годов

перевел

Василий Зуев

В Санктпетербурге, при Императорской Академии наук

1788 года

Из предисловия к книге (страницы I – II)

Сколь ревностно я в моей науке справедливость наблюдаю, (да может быть к моему нещастию и слишком), столь во всем оном описании моего путешествия я не выступал из нея ни наималейше: ибо по своему понятию взять вещь за другую и уважить больше, нежели какова она есть в самом деле, где прибавить, а где утаить, я щитал за наказания достойной проступок против ученого свету, наипаче между натуралистами, где известно, что важное или полезное что открыть не состоит во власти естествонаблюдателя; он ничего более не может, как благоразумно и тщательно рассуждая, предать нам свое точнейшее наблюдение, но и к оному еще случая искать должно. И хотя б всякое путешествие за естественными наблюдениями еще вдвое того более откровений учинило, нежели сколько имеет, однако большая из них часть не так скоро нам изящную свою пользу покажут; напротив же многие вещи, кои ныне не за великия ставятся, нашим потомкам важными быть могут; чему никакая наука столько примеров показать не может, как натуральная История. По изчислении всех случайных откровений, знание в пространных государствах всегда таки останется не совершенно. Особливо в рассуждении стран Государям отдаленных, которое однако бы для сущей и известнейшей их пользы от физических поездок ожидающей, тем более уважать было должно. Иностранные ученые люди, коих я или только по имени, или по их заслугам знать честь имею, благосклонными своими мнениями о моих заслугах (кои мне за суетною жизнию, кое как оказать случилось) заставляют меня твердо надеяться, будто я в приращении человеческого знания нарочитую оказал прибыль; но лучше сие между великими Августейшия нашего века Монархини намерениями поставить должно, в силу которых по всевысочайшему повелению в 1768 году от Императорской Академии Наук учинены ученые поездки, естьли только сему благодетельствующей и человеколюбивейшей, премудрой и Великой ЕКАТЕРИНЫ, коея память у поздных потомков не рушится во веки, предприятию по моей возможности мог соответствовать. Щастие, естьли смею оным ласкаться, и удовольствие поступать в своей должности ревностно и верно, не теряя при том много времени и сил, и самое блаженство видеть в знатной части света натуру в самом ея бытии, где человек весьма мало от нее отшибся, и ей учиться, служило мне за утраченную при том юность и здоровье изряднейшим награждением, которого от меня никакая зависть не отымет.

 

1772 год, 8 – 13 мая

страницы 256 – 262

... По ту сторону речки едучи, мы каменистыми буграми, лесом покрытыми, прибыли в сторону, к реке Хилку склоняющуюся, переезжали множество речек и ручьев, в него текущих, и, наконец, переехав быструю реку Кисти или Каменки, продолжали далее путь вдоль по реке Урбу-Догно ровною дорогою до стоящего над нею зимовья. Вышепомянутыя речки впадают в сию Урбу-Догно, а сия — в озеро Иргень, из коего Хилок выходит к западу до Селенги реки. Сверх того, в самое тоже озеро втекает озеро Шаиша; которое с другими к северовостоку на горах лежащими озерами, как Рахлей, Тассеево и Иваново, воду свою к реке Витиму изливающими, имеет сообщение, так что в оном месте, примечания достойном, можно зделать водяную коммуникацию по рекам, в разные стороны текущим.

Мы остались ночевать в оном зимовье, потому что отсель следует затруднительная дорога через самый большой хребет, на переезд которого обыкновенно целый день полагается. Сия самая дорога через горы изо всех тех, кои также от Хилка идут к Чикою в Даурию и о коих упомянуто выше, одна, которою всегда ездить можно, другими же или в известное только время, или только верхом.

9 Числа Майя велели мы перетаскивать по бревнам чрез реку Урбу-Догно наши телеги. Ужасное оные стремление не возпрещало ничуть по середке играть прекрасному роду уток (Аnаs histriоniса), которой род водится по большим рекам и на горах по озерам в восточной Сибири, и в сих местах по тому что всегда быстрейшие каменные речки избирает, то называется от Русских каменушками.

За две версты от Урбу-Догно стояла еще Братская станция, в которой мы принуждены были обобрать всех лошадей и верблюдов в запас с собою, дабы горами много не биться, в праве оставили мы многорыбное озеро Ирген, еще в Гмелиновом путешествии по чудесам своим упоминаемое, и где после поставлена часовенка. По нескольки верстах прибыли мы на Шакша-Ноор, коего соединяющуюся речку с Иргенем мы по бревнам перетащились. Озеро еще льдом было покрыто и Бурета хотели было речку по оному объехать, однако лед уже был почти изнылой и посланные вперед для опыту Бурета с лошадьми проломились, и насилу на берег выбрались. По выступившей на верх льду воде великое множество плавало уток, меж коими были и каменушки, кои обыкновенно на плаву в воду так глубоко погружаются, что видна одна только шейка. Равным образом оне и с воды не охотно подымаются; а гдеж должно, там лучше вплавь или ныряя, чему оне весьма искусны, спасаются.

Далее переправились мы за реку Жибкезель и 12 верст от Урбу-Догно за реку Ару-Догно, которая с прежнею в Шакшинское озеро впадает. — Чудное обыкновение Буретов, что оне реки выходящие из противных сторон одного хребта меж двух главных рек находящегося, где каждая по противу положенному скату течет к своей реке, в которую впадает, называют однем имянем, особливо если еще лежит вдоль по таковым верховой шлях или какая другая тропинка, что здесь весьма не редко. Здесь имя Догно прилагается к премногим речкам. Я уже выше упомянул об одной речке под сим имянем в озеро Еравну впадающей; теперь сверьх сих двух в Иргень и Шакшу Нор текущих, по коим и почтовая лежит дорога, по ту сторону гор есть третья под таковым же названием в Ингоду впадающая. - При озере Шакшинском, вокруг коего нарочитые равнины находятся, и которое в большей своей ширине по крайней мере верст десять имеет, стоит множество Русских маленких деревушек; в нем находится довольно рыбы, так как и в Иргене в половину его меньшем; рыболовство же производится подрядом. Ловят по большой части щук, и других мелких рыб, весьма много превеликих окуней, коих напротив по ту сторону гор нигде в реках к Амуру текущих не примечено.

От реки Уру-Догно (Когда реки вышеобъявленным образом в ту и в другую противныя стороны с гор стекая одно имя имеют, то различие тогда полагается в прилагательных частицах, а имянно к сим, кои текут на север прилагается Ару, а кои на юг, к тем Урбу или Убур) подошвы гор подымаются выше, однако ровными местами, по том придет разбитой каменной хребет, которой Яблени-Даба называется; оной не только Даурию от Сибири, но и реки в Байкал и в Лену текущие отделяет от Амурских. Название ему дано Буретское, и сколько я мог меж сими доведаться, то оно у них единственное и весьма старинное. Первые Русские сих стран поселяне конечно с Буретскогож взяв назвали его Яблонным хребтом; однако как самое имя значит горы, на коих бы яблони находились, то непреминули некоторые доискиваться причины сего названия, по чему иные полагали, что то взято ироническим образом с россыпанного по горе камню, однако углы оных не позволяют снести с подобием яблока, другие думали, что оно произходит от одного деревца, коего по горе однако ни где не видно Рirus bассаtа прозываемого. Весь оной гребень шириною на дватцать верст состоит из чистого серого камню и простирается от Мунгальских границ меж Чикоем и Ононью непрерывно, различно только склоняясь даже до восточного Окиана. Большею частию он кажет посредственной вышины и есть другие горы подле, кои его гораздо выше глазам кажутся, и на некоторых все лето вершины снегом покрыты бывают, напротив того на самом гребне оной весьма рано стаевает. Однако что и он чрезвычайно высок быть должен, то можно довольно видеть из вод с ужасным стремлением в отдаленнейшие моря текущих. — Удивительно сие, что во всех сих горах не видно ни каких слоев или рядов каменных, но малые и большие каменья лежат будто б разметанные без всякого порядку; по ним ростет мох, а по щелям деревья коренье свое разстилают. По таковым камням на колесах ехать великая трудность и для их ужасная порча. О поправлении же дороги и думать не возможно, по тому что стекающая от снегов вода, тотчас бы опять испортила, так как и самые горы еще издревле все оголила. Все горы были мокроваты, лес же был из листвяниц, мелких березок, к южновосточной стороне по речкам красная и белая сосна.

Мы проехали сего дня все оные горы поперег вверх по вышеобъявленной речке Ару-Догно, где еще от самого высочайшего хребта до станции двенатцать верст оставалось; по том по речке к Ингоде текущей Урбу-Догне вниз спустились. Но как ночь нас еще при подошве горы застигла, и дорога весьма трудна и лошади обезсилили, то и остановились мы ночевать в лесу, а утром на станцию прибыли, где несколько Русских мужиков вниз по речке домами заселились.

По сю сторону гор в прошедшие дни только маленько снежку выпало, и по тому все поля приятною были покрыты зеленью; напротив того на северной стороне ни травки было не видно. Уже сюда прилетели и ласточки, меж коими не только видны были обыкновенныя, но и другие в восточной Сибири пременившияся краснобрюшчатыя косатки.

Понеже некоторые из моих спутников за охотою по Шакше Ноору назади остались, то я и препроводил 10 число Майя в деревушке Притуповой, только из пяти дворов состоявшей.

11 Дня продолжал я мой путь до Читинска. Места здесь становятся открытыя, вольнее и приятнее, то только, что высочайшие горы лесом покрыты, меж коимхворост по камням толщиною в руку был виден. По долинам везде щебень и меж мелким камнем много находится кварцу и белого Халкедончатого кизелю. Мы проехали сего дня речки Кек или Кичик Шибир, по коей в некоторых местах солончаки находились и при том видны были древния могилы, над коими восставлены были каменья (Таковых подобных могил по Енисею по большой части с четырех сторон огороженных, к Байкалу ближе и к Селенге, менее по Уде и Ингоде, но более по Чикою, Джиде и Шилке в великом множестве видеть можно), Джирек и Хадапей; по том отправились далее мимо большого озера Кинона большими карасями и щуками изобильнаго до деревни Засоношной, которая шесть верст выше Читинска стоит на Ингоде, где мы остановились, чтоб на следующую езду напечь себе хлеба. Между тем я приказал в Читинске изготовить плот, коим бы по Ингоде спуститься, по тому что сухопутная дорога за водою отвсюду стекающею никуда не годилась.

По теплым горам при Ингоде лежащим начал уже кустарничек (Rhоdоdеndrоn dаuriсum) пурпуровые свои цветочки показывать, также и береза распущаться.

13 Дня Майя повезли наши телеги из Засопошной на плот на Чите стоявшей, коим плыв вниз проехали мы Читинской острог, впустились в Ингоду, по том того же дняпроплыли речки, Песчанку, Никишиху (по Буретски, Чегайту), Ельнишну глубоку (по Буретеки Бутевкен) и Кручину, все по левую сторону и в зимовье Болетуе ночевать остановились.

 страницы 283 – 285

Что касается до рыб, то Даурские воды в Амур реку втекающие весьма много имеют особливостей пред прочими Сибирскими реками, какия однако в Ононе, все почти отискать можно. Самая обыкновеннейшая здесь рыба из Чешуйчатых двоякого сорту: одни по Русски называются красноперок, другая превкусная, и что из сетей скоро пробивается, прозвана конем (Cyprinus leptocephalus и Labeo. приб. № 39 и 40). Обоих по другим местам нигде не видно. Небольшие сазанчики, коих от самого Яику по всей Сибири нигде не найдешь, здесь не редко попадаются, и от Волжских карпов, только что мельче, и вкуснее, тем отличны. Равным образом и простого сома от Уралу чрез всю Сибирь нигде не примечено; но здесь имеется некоторой сорт сомов, однако не тот, что в России водится, но меньше и никогда больше полутора аршина не бывает, у писателей о рыбах известен под именем Silurus Аfоtus: также заходит по Амуру некоторой род рыб белуг только до Ононя и Ингоды, а не выше, и называется здесь Калугою. Я не имел случая ее видеть; по тому что она попадается только осенью да и то не всегда. Но по всем сказкам видно, что она, как по большой части в Шилке примечена, должна составлять также особливой роде рыбы. Простые щуки кажут в здешней воде будто золотые, и пятнами так живо испещрены, как Индейские рыбы, так что почти с первого взгляду насилу распознать можно. Сверх того водятся в Ононе простые осетры, однако не много; так называемые Леньки, Таймени, и крупной сорт сиомужек (Sаlmо охirynсhus) которых на Байкале морским сигом называют; о мелких рыбах я уже не говорю, меж коими во всех речках Сyрrinus rivulаris (смотр, приб. к 2 части № 36) и пискарь Соbitis bаrbаtulа, в стоячих же небольшая Сyрrinus fеriсеus приб. № 41, но весьма живой цвет имеющая в великом множестве водятся. — Что в Даурских водах раки также находятся, коих во всей Сибири от Яику и Камы нет, то всем известнейшее дело. Они точно как малые каменные раки, длиною не более перста, но только что глаже, нежели Европейские. — Напротив того Чебаков по сю сторону гор, как я и прежде упоминал, нигде не видно, но на западной стороне Яблонного хребта во всех озерах, кои от Ингоды в некоторых местах напрямик не более как на тритцать верст разстоянием в ужасном множестве добывают. Но окуней во всей Даурии так как прочей белойрыбы весьма довольно. — В Ононе и других речках в нее впадающих находят жемчужныя раковины особливой величины, так как и рисовальщиками употребляемыя в великом множестве. Болотных ракушек по озерам вдоль по Ононю и другим впадинам находят чрезвычайной величины и крепости. Я получил одну раковину с озера Шаранаю, вниз по Ононю, которая хорошие поларшина была длиною и две или три линии толщиною. Раковины в полторы пядени там уже и не в редкость, а находят таковыя и по Аргуну.